прямой вайфай в безысходность
Пишет Гость:
09.10.2015 в 02:45
Слоупок очухался и принёс драббл.
Курокен, 624 слова, низкий рейтинг, романс, флафф, оос по желаниюКенма подтянулся на руках и перемахнул через забор — вышло не громко, но он всё равно ненадолго затаился, прислушиваясь к ночи. Ночь молчала, и он двинулся к низкой постройке, прошёл мимо заколоченной двери и нырнул в едва заметный за коробками тёмный проём.
— Куро, ты тут?
Бояться было нечего, но он всё равно понизил голос. Темнота обступала, давила, выдавливала из себя, и Кенму даже передернуло — Куроо псих, раз отсиживается здесь. Он достал телефон, включил фонарик, и стало только хуже. Яркий свет стрелой бил в одну точку, и пока Кенма светил вперёд, тьма позади становилась совсем уж неразборчивой.
— Куро, вылезай, а?
Вышло как-то жалобно, и он вздохнул. Ну и чего с ним так сложно?
— Хорошо, я ухожу.
Кенма уже упёрся рукой в стену у проёма, когда сзади донёсся кашель и поплыл запах сигарет. Он постоял немного, а потом обернулся, посветил Куроо прямо в глаза. Тот чертыхнулся, закрываясь:
— С ума сошёл?
— Сигарету брось.
Кенма отвёл луч немного в сторону и посмотрел внимательно: Куроо выглядел не очень. Под глазами залегли тени, одежда помятая, волосы напоминают половую тряпку — не зачесанные, не налаченные, криво обрамляют лицо. Тот глянул с вызовом, и Кенма только покачал головой, протянул ему рюкзак, и Куроо тут же сунулся в него за едой.
— Мне пришлось вылезать через окно, — сказал Кенма между прочим, пока оглядывал пол в поисках спальника.
Куроо уселся на него первым и похлопал рядом:
— Не заметили?
— Как видишь.
Он расположился, подтягивая к себе колени, и заглушил фонарик, чтобы не тратить батарейку. Темнота снова нахлынула, сбоку шуршал Куроо, и Кенма видел пляшущих в черноте разноцветных мошек.
— Не перебесился ещё? Твой папа железно уверен, что ты у меня сидишь, и мама обещала вечером к нам заскочить поздороваться. Они же весь патруль поднимут, ещё хуже будет, — Кенма бездумно скользил пальцами по холодной синтетике. Куроо ощетинился:
— Ничего, пусть помучаются.
— Дурак ты, — подвел Кенма итог, помолчав. — Мне уходить скоро.
— Сам дурак.
Куроо на него навалился, мазнул губами по щеке, облапил цепкими руками, и Кенма понял — Куроо доволен. И ситуацией с родителями, и немытыми третий день волосами, и им самим, таскающим ему еду и ночные короткие разговоры.
— Чего так рано? — Куроо улыбался ему в макушку, и Кенма поёжился от тёплого, контрастного воздуха в волосах.
— Я спать хочу, в конце концов, у меня-то школа и тренировки по расписанию.
Куроо усмехнулся, погладил шею и за ухом:
— Поцелуй меня.
— Ты зубы не чистишь, — отказался Кенма и уткнулся носом в колени, чтобы у Куроо совсем уж не было соблазна.
— Ну и жадина.
Он замолчал, и Кенма наслаждался объятьями, тишиной и размеренным ритмом чужого сердца, бьющим в плечо через свитер Куроо и его собственную куртку.
— А всё-таки. Когда домой? Не сможешь ты тут долго высидеть, так что нет смысла перебарщивать.
Куроо щекотно вздохнул:
— Ты голос разума, что ли?
Кенма не ответил, и он продолжил:
— Завтра, может быть… Скажу, что всё обдумал.
— И?
— И что останусь в Токио. Пойду в универ, там общежитие дадут.
— Думаешь, поступишь? — пальцы у Кенмы на талии предостерегающе сжались, и он исправился: — А что бабушка?
— А что бабушка, бабушка и без меня умрёт. Я её видел-то последний раз лет в семь…
Кенма покачал головой, и Куроо боднул его куда-то в ухо:
— Скажи ещё, что не будешь рад, если я останусь.
— Да нет. Хорошо.
Он закусил губу, чувствуя, как в груди ширится что-то большое и тёплое. И правда — хорошо.
Часы на экране уже показывали около трёх ночи, когда Кенма, освободившись от обнимавших его рук, решительно встал и потянулся.
— Всё, — сказал он, отбирая у Куроо рюкзак. — Всё вытащил? Я пойду.
— Здесь бы оставался, — лениво откликнулся тот, разомлевший и сонный, и развёл руки, приглашая обратно.
— Ну сейчас же. Спокойной ночи. Не заболей тут.
Он пошёл прочь, подсвечивая себе дорогу, и чувствовал снисходительный, болезненно нежный взгляд затылком. На улице было тихо, светила луна, и Кенма, минуя забор, быстро зашагал к далёким огням никогда не спящего города.
URL комментарияКурокен, 624 слова, низкий рейтинг, романс, флафф, оос по желаниюКенма подтянулся на руках и перемахнул через забор — вышло не громко, но он всё равно ненадолго затаился, прислушиваясь к ночи. Ночь молчала, и он двинулся к низкой постройке, прошёл мимо заколоченной двери и нырнул в едва заметный за коробками тёмный проём.
— Куро, ты тут?
Бояться было нечего, но он всё равно понизил голос. Темнота обступала, давила, выдавливала из себя, и Кенму даже передернуло — Куроо псих, раз отсиживается здесь. Он достал телефон, включил фонарик, и стало только хуже. Яркий свет стрелой бил в одну точку, и пока Кенма светил вперёд, тьма позади становилась совсем уж неразборчивой.
— Куро, вылезай, а?
Вышло как-то жалобно, и он вздохнул. Ну и чего с ним так сложно?
— Хорошо, я ухожу.
Кенма уже упёрся рукой в стену у проёма, когда сзади донёсся кашель и поплыл запах сигарет. Он постоял немного, а потом обернулся, посветил Куроо прямо в глаза. Тот чертыхнулся, закрываясь:
— С ума сошёл?
— Сигарету брось.
Кенма отвёл луч немного в сторону и посмотрел внимательно: Куроо выглядел не очень. Под глазами залегли тени, одежда помятая, волосы напоминают половую тряпку — не зачесанные, не налаченные, криво обрамляют лицо. Тот глянул с вызовом, и Кенма только покачал головой, протянул ему рюкзак, и Куроо тут же сунулся в него за едой.
— Мне пришлось вылезать через окно, — сказал Кенма между прочим, пока оглядывал пол в поисках спальника.
Куроо уселся на него первым и похлопал рядом:
— Не заметили?
— Как видишь.
Он расположился, подтягивая к себе колени, и заглушил фонарик, чтобы не тратить батарейку. Темнота снова нахлынула, сбоку шуршал Куроо, и Кенма видел пляшущих в черноте разноцветных мошек.
— Не перебесился ещё? Твой папа железно уверен, что ты у меня сидишь, и мама обещала вечером к нам заскочить поздороваться. Они же весь патруль поднимут, ещё хуже будет, — Кенма бездумно скользил пальцами по холодной синтетике. Куроо ощетинился:
— Ничего, пусть помучаются.
— Дурак ты, — подвел Кенма итог, помолчав. — Мне уходить скоро.
— Сам дурак.
Куроо на него навалился, мазнул губами по щеке, облапил цепкими руками, и Кенма понял — Куроо доволен. И ситуацией с родителями, и немытыми третий день волосами, и им самим, таскающим ему еду и ночные короткие разговоры.
— Чего так рано? — Куроо улыбался ему в макушку, и Кенма поёжился от тёплого, контрастного воздуха в волосах.
— Я спать хочу, в конце концов, у меня-то школа и тренировки по расписанию.
Куроо усмехнулся, погладил шею и за ухом:
— Поцелуй меня.
— Ты зубы не чистишь, — отказался Кенма и уткнулся носом в колени, чтобы у Куроо совсем уж не было соблазна.
— Ну и жадина.
Он замолчал, и Кенма наслаждался объятьями, тишиной и размеренным ритмом чужого сердца, бьющим в плечо через свитер Куроо и его собственную куртку.
— А всё-таки. Когда домой? Не сможешь ты тут долго высидеть, так что нет смысла перебарщивать.
Куроо щекотно вздохнул:
— Ты голос разума, что ли?
Кенма не ответил, и он продолжил:
— Завтра, может быть… Скажу, что всё обдумал.
— И?
— И что останусь в Токио. Пойду в универ, там общежитие дадут.
— Думаешь, поступишь? — пальцы у Кенмы на талии предостерегающе сжались, и он исправился: — А что бабушка?
— А что бабушка, бабушка и без меня умрёт. Я её видел-то последний раз лет в семь…
Кенма покачал головой, и Куроо боднул его куда-то в ухо:
— Скажи ещё, что не будешь рад, если я останусь.
— Да нет. Хорошо.
Он закусил губу, чувствуя, как в груди ширится что-то большое и тёплое. И правда — хорошо.
Часы на экране уже показывали около трёх ночи, когда Кенма, освободившись от обнимавших его рук, решительно встал и потянулся.
— Всё, — сказал он, отбирая у Куроо рюкзак. — Всё вытащил? Я пойду.
— Здесь бы оставался, — лениво откликнулся тот, разомлевший и сонный, и развёл руки, приглашая обратно.
— Ну сейчас же. Спокойной ночи. Не заболей тут.
Он пошёл прочь, подсвечивая себе дорогу, и чувствовал снисходительный, болезненно нежный взгляд затылком. На улице было тихо, светила луна, и Кенма, минуя забор, быстро зашагал к далёким огням никогда не спящего города.