мурка, ты мой муреночек!

Знаете, за что я люблю интернет?
Да за всё!
Но сегодня я его люблю за это:

аввв!!

с переводчиком получается такое. криво, но всё ясно

То есть понимаете, интернет сегодня мне позволил не только посмотреть аниме, скачать игрушку или нарыть инфу про заход солнца в Японии, но и вот напрямую обратиться к корейскому артеру! И ответ получить! Аааааа!
Мой английский на уровне "переводчик чота нашептал", поэтому я очень рада, что мне ответили, и что корейский на русский относительно нормально переводится, а не как японский: набор слов поди разбери
Я тут чего-то навазюкала, не знаю, для чего мне это пригодится, но выглядит охуенно

уиии

уровень моего английского кстати

Шикарный комикс, сама его где-то фоткала в самоучителе. Обратите внимание на лица людей за партой.

@темы: ПРЕОДОЛЕВАНИЕ, восторженное, на полях

---

"Хватит бездельничать, рыба!" — сказала я себе и пошла дальше смотреть Акку

Акка вызывает у меня какой-то необъяснимый восторг. Большей частью из-за рисовки, конечно, она бесподобна, и Джин такой красивый, такой уаааввв просто! Я не могу перестать его рисовать, он прекрасен.
И всё такое спокойное при замысловатом сюжете. Вкусняшки эти, меланхоличный гг, приглушённые цвета.
Ок, в одиннадцатой серии всё перестало быть таким радужным. Чуть сердечко не выплюнула из-за Нино.
Короче, ничего не предвещало беды, а потом со мной случилась восьмая серия Я гордилась тем, что не сослэшила Джина с Нино? Забудь, дура.
Нино невозможный красавчик в детстве и подрочестве отрочестве — это во-первых.

вот какой!

Ну а во-вторых это:

спасите

Пиздец какой-то, простите за мой французский. Где мне теперь брать годные фички про школьные годы Джина, а?

Да-да, а потом со мной случилась и девятая серия. И вечерняя встреча. И рука в волосах Гроссулара Лилиум-Лилиум, я всё, конечно, понимаю, но зачем ты потом ещё и так ласково их через пальцы пропустил?!
У них очень, очень странные отношения, я скажу. Это делает мне больно. И сам Лилиум делает мне больно. После одиннадцатой серии он не менее обаятельный змеюка, но, блин, всё равно расстроил.(
Несите, короче, следующую рыбу, эта сломалась.

Единственный минус этого аниме: во время просмотра мне постоянно хочется курить и жрать

@темы: смотрю, восторженное

---

Иногда очень хочется с кем-нибудь поделиться самым больным и сокровенным, но так сложно найти кого-то, кому это будет действительно интересно, кому ты захочешь доверить эту частичку себя, не боясь, что ему будет абсолютно наплевать. Не на мои чувства, нет, просто на то, что со мной приключилось. Я не пойду с этим ни к кому из знакомых, я не навяжу им эту историю. Пусть она просто лежит здесь.
Мои переживания не новы и не сверхъестественны, это случается со многими из нас, но эти переживания мои, а значит, они важны по факту — хотя бы для меня и для того случайного человека, который заглянет в этот дневник и подумает: "Как здорово, что есть такие как я", или "Как здорово, в конце концов, жить", или "Мне нужно сходить и купить ту зелёную сумочку прямо сейчас: кто знает, что произойдёт со мной завтра?"
Только смотрите по сторонам.

.

Так вот.
Иногда мне очень хочется рассказать, что я чувствую, когда думаю посетить могилу своей умершей подруги, как мне от этого очень страшно, как мне жаль, что умерла она, а не я, потому что она бы эту жизнь провела намного осмысленнее меня.
Нам обеим было по семнадцать, когда это случилось. В последний раз я с ней списывалась за два дня до этого (она пожелала мне спокойной ночи), а виделась — примерно за неделю, в автобусе по дороге на учёбу. Мы обе уже поступили в универ, и в то время, когда я понимала, что качусь по наклонной, что ни к чему моё обучение не приведёт (а так и случилось), она восторженно делилась тем, как ей нравится учиться на своём факультете, как она довольна, что поступила туда, как здорово ей на парах и какая у них интересная практика. Мне не было завидно, потому что эта девочка была самым открытым и ранимым человеком из тех, что я знала, самым честным в своих чувствах. Если ей было весело — она смеялась, если ей было грустно — она плакала. А ещё она подарила на мой шестнадцатый день рождения торт, который сама же испекла, и вообще она любила печь всякие вкусные штуки и звать нас на чаепитие.
Тогда, в автобусе, я в очередной раз заставила её распустить волосы, потому что она опять стянула их на затылке, и говорила, что вот так ей намного, намного лучше, ну сколько можно повторять? А ещё она говорила, что всем первокурсникам на их факультете выдают казёный нетбук, вроде как стимула и помощника в обучении.
Она, как мне кажется, очень торопилась жить, но как-то совсем иначе, чем я или наши знакомые. Даже порнушку для неё открывала я, а не она.
И умерла она, потому что торопилась: опаздывала на учёбу, побежала через дорогу на красный свет, чтобы успеть забежать в автобус. Не успела. И машина её сбила вместе с её казёным нетбуком.

Мне иногда очень хочется рассказать, как я сидела, завернувшись с головой в одеяло, и просто выла по часу. Как я ходила ни жива ни мертва в универ. Как одна одногруппница подошла ко мне после пары и с улыбкой и слезами рассказывала, как она и её семья переживали смерть сестры и дочери.
Через пару лет, говорила она, мало что меняется. Боль остаётся, неловкое звенящее молчание остаётся, и вы сами тоже остаётесь, когда человека уже давно нет. С этим сложно, но можно жить.
И правда, живу вот.

Я узнала о её смерти очень как-то глупо и неправильно. Хотя разве можно о таком узнать иначе?
Пара человек написали мне что-то вроде "Ты знаешь, что случилось с Леной?" На первое такое сообщение я никак особо не отреагировала, потому что ну что с ней может случиться, а вот второй человек сказал, что её сбила машина. А я спросила: "Она в больнице? Как она? К ней можно?" И мне сказали: "Она умерла".
Первый вечер я просто не верила, я ничего не чувствовала, я думала, меня разыгрывают. Я ещё помню, как писала в твиттер: "Том момент, когда твоя лучшая подруга умерла, а ты ничего не чувствуешь". Это потом пришли вой и дурная апатия.
Я не верю в бога. Не верю в жизнь после смерти и прочую подобную чушь. Но когда её отпевали, я стояла и мне казалось, что вот она, Лена, летает невидимым духом вокруг нас и смеётся: "Чему вы плачете, дураки?"
И в гробу лежала тоже она. Бледная, незнакомая и очень, очень красивая.

Сейчас, честно говоря, я всё ещё не верю, что её нет. Есть огромное множество людей, с кем я перестала общаться после школы, и некоторых из этого множества я считала настоящими друзьями, но вот — мы не общаемся, не видимся, не хотим помнить друг о друге. И это случилось не сейчас и не год назад, а всего через полгода после школы.
Я считаю Лену кем-то из них. Мне всё кажется, что есть она там где-то, учится и смеётся, пишет диплом и не спит по ночам, переживая перед госами и защитой.
Что она просто есть. И от этого ощущения невозможно — да и надо ли? — избавиться.

@темы: на полях

---

похуй, пляшем
Где мои кагецуки? В цуккиебской команде, конечно Если ты, прохожий, наткнулся на эту запись, подумай хорошенько, не мы ли твоя судьба

@темы: haikyuu!!, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

вс нрмлн

Совершенно случайно через тернии и пиздец упала в китайские гороскопы.
У китайцев есть не только год Крысы, Петуха и так далее, но ещё и год Солнца, Сатурна, Юпитера и других планет. Но самое прикольное: принадлежность к разным часам суток в зависимости от времени рождения. Я вот родилась в 6:05, час Кота. Теперь я знаю, что во всех моих бедах виноваты китайцы

эх

@темы: на полях, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

кгцк

@темы: haikyuu!!, на полях, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

в мире животных

Р: Почему Цукки пошёл в Карасуно?
А: Помнишь "психологическое подполье" Достоевского? Когда человек думает одним образом, но поступает в соответствии с другим, скрытым от него самого? Цукишима у нас такой парень, не?
Р: Ебать, где читать?
А: Про подполье Достоевского или подполье Цукишимы?
Р: Про подполье Достоевского... Хотя... Интересно, что или кого прячет Цукки в своём подполье

Здравствуйте, с вами рыба и я веду прямую трансляцию шоу "Нащупай новые грани дна, пытаясь найти глубокий психологизм в персонажах спокона". Приглашённая звезда — Галечка Фортепьянова, а на повестке у нас три вопроса.

устраивайтесь поудобнее, если вы действительно уверены, что вам это надо

(Все усаживаются по своим местам, зрители затихают, свет фокусируется на двух креслицах в середине съёмочной площадки.)

Р: Итак, Галечка, без долгих предисловий, первый наш вопрос, на засыпку: что происходило в семье Кагеямы, что он вырос таким долбокотиком?

(Ведущая и звезда вступают в долгое и бурное обсуждение с тленом, мёртвыми родителями, драмой на драме и прочими ништяками, приправленное аналогиями из "Токсичных родителей", рейтинги падают на глазах, режиссёр в бешенстве, дискуссия остывает ещё не скоро, но всё-таки остывает. Рыба и Галечка выглядят выжатыми.)

Дружный и усталый выдох: А хрен его разберешь, чего там происходило! Кагеяма, сука, странный, как пятый палец у собак, давай лучше мы обсудим Нишиною и его синдром Наруто.

(Слышится звон сюрикенов, острых зубов Забузы и громкий, но бесполезный мат режиссёра)

Р: Простите, но мы отвлеклись, вернёмся к теме нашей программы. Второй вопрос: почему Цукки так радостно полез троллить Кагеяму, разговаривая с ним впервые в жизни? Вообще, для начала, Тонечка Контрабасова, как вы объясните то, что Цукки постоянно лезет Кагеяме под кожу?
Т: Рыба моя, всё очень просто: Цукишима, как любой нормальный ребёнок, хочет мечтать и своей мечте отдаваться, но не может в силу обстоятельств. А учитывая, что его постоянно окружает толпа помешанных на волейболе, ему обязательно надо на ком-нибудь сорваться.
Р: Ага, ага, дальше?
Т: Ну так вот. Старших не позадираешь, как-то всё-таки стрёмно, Ямагучи друг, остаются Хината и Кагеяма. Но Хината простой, как пять копеек, ведётся на ура и доставать его скучно. А вот Кагеяма птичка прикольная и реагирует интересно.
Р: Так, ладно. Но Цукки затралил Кагеяму при их первом же разговоре, что это было — ненависть с первого взгляда? Или он успел так об Кагеяму бякнуться ещё в тот роковой день, когда он наблюдал кошмарную для Кагеямы игру со стороны?
Т: А почему нет?
Р: Так, тогда воссоздадим ситуацию. Цукки сидит на трибунах и видит, как на пас Кагеямы, который до этого, хотя и злился да бесился, но весь отдавался игре, никто не выходит. Он невольно проводит параллель между Кагеямой и своим братом, невольно же сочувствует, но тут же гонит это своё сочувствие ссаными тряпками и старательно хихикает: "Лол, неудачник, так тебе и надо, сам виноват".
А потом он приходит в Карасуно, видит Кагеяму там и внутренне ликует: ну, сейчас я оторвусь! (Не зря же он там столько лыбился, ага?) Почему ликует? Потому что, во-первых, Кагеяма задевает его зону комфорта, и за это ему надо отомстить, ну а во-вторых, Цукки просто по жизни та ещё язва и поганка, конечно.
Т: Ну... вроде сойдёт... Ты принимаешь свои таблетки?
Р: Ура!

(Наконец-то открыли притащенную в дамской сумочке клюквенную настойку, режиссёр в один голос послан нахуй, через пару-тройку минут по залу разносится завывающее рыбье: ХИМЕ ХИМЕ СУКИ СУКИ ДАИ СУКИ)

Р: Так, Верочка Барабанова, и наконец последний по списку, но отнюдь не по значимости вопрос: а почему же тогда Цукишима, весь из себя "зачем мне это нужно", вообще пошёл учиться в Карасуно?
В: Ну, Рыба, знаете, этот Достоевский и его психологическое подполье... Внутренний конфликт... Ест кашу, а сам в лес смотрит... Хотя... Стоп. Карасуно же уже не была выдающейся в плане волейбола школой тогда, когда он поступал.

(Пауза. Зрителям слышно, как под потолком гуляет ветер.)

Р: Тогда пусть он пошёл в Карасуно потому, что эта школа ближе к его дому. Или по любой другой незначительной причине.
В: Хммм, ну дааа, в принципе... Есть в Цукишиме прагматическая жилка...
Р: Зато психологическое подстолье, ой, то есть подполье можно легко натянуть на причину того, почему Цукки вообще продолжает играть в волейбол!
В: Хорошо, принимается. Умеете вы, рыбонька, заёбывать уговаривать.

(Верочка устало вздыхает и косится на часы, в зале порвали баян, режиссёр впервые за всё шоу не заигнорен.)

Р: А на этом наше шоу подходит к концу! Спасибо, что были с нами! Приходите ещё! Не забывайте своё бухло и беруши!

(Сцена гаснет, зрители требуют свои деньги обратно, рыба запрыгивает в свой рыбомобиль и уплывает в закат.)

как это было у Достоевского, кстати

«...лучше ничего не делать! Лучше сознательная инерция! Итак, да здравствует подполье! Я хоть и сказал, что завидую нормальному человеку до последней желчи, но на таких условиях, в каких я вижу его, не хочу им быть... Нет, нет, подполье во всяком случае выгоднее!»
и
«...Сам знаю, как дважды два, что вовсе не подполье лучше, а что-то другое <...> которого я жажду, но которого никак не найду! К черту подполье!»

маленький спешл

Р: Сонечка Балалайкина, мы идиоты! Цукки в Кагеяме бесит не только и не столько то, что он такой отданный волейболу придурок, а ещё и то, что Кагеяма весь из себя гений и талант! Тот самый талант, с которым не смог справиться его выброшенный за борт брат! Он же говорил все эти вещи "мне не тягаться с такими, как Хината" и "все старания зря, всегда найдётся кто-то лучший".
С: Я забыла об этом. . .


И вот сижу я и думаю. Охуенный, слушайте, пейринг: два совершенно непонятных персонажа и их обдолбанные палёным метом тараканы.
Горит, кстати, у меня теперь ещё сильнее.

ps: разглядеть в Цукки психологическое подполье — это, блядь, гениально, Мурочка, моё увожение!

@темы: haikyuu!!, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

прости меня, моя любовь

Пиздец! Нет, не так.

П И З Д Е Ц ! ! ! ! !

Я за три часа потеряла лет двадцать жизни и пару тонн нервных клеток.

Включила я пару часов назад планшет и вижу такую картину:

тык

Лампочка не горит! Я попробовала воткнуть в другой юсб-порт, попробовала поменять провод, перезагрузила компьютер раз пять, переустановила драйвера, перелопатила тонну сайтов, я его даже, сука, разобрала и собрала обратно! А лампочка всё не горела.
Ну, думаю, приехали. Мы с этим планшетом прошли огонь, воду и медные трубы, он пережил стержни из зубочисток и старый компьютер-сифилитик, у которого периодически отказывали все порты и дисководы, он терпел складирование на себе книг и частые падения, он стал свидетелем моих истеричных "я опять проебала перо!!" и "ненавижу, мать вашу, рисовать, кто это придумал!!", он стал почти бессмертным в моих глазах и лучшим на свете другом и врагом.
А тут у него раз — и не горит лампочка.
Я нервно выкурила две сигареты.
Я успела его похоронить.
Я зашла домой и немножко поправила кабель в юсб-выходе компьютера.

И Л А М П О Ч К А З А Г О Р Е Л А

Планшет! Милый мой! Хороший! Родненький! Я любила тебя недостаточно сильно, но теперь я обещаю убирать тебя туда, где никто не достанет и не сможет навредить, я обещаю стирать с тебя пыль и впредь не забывать о тебе на полгода! Я обещаю не превратить тебя в подставку под горячее!

Что имеем — не храним, а потерявши — плачем, блядь.
*обняла свою прелесть и рыдает в ночи*

@темы: выебудни, на полях, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

Немножко обмазалась Аккой. Немножко прокрастинирую.
Смотрю оооочень медленно, потому что онгоинг, но мне всё нравится. А особенно — рисовка. Красота на красоте, мне даже порисовать захотелось
И всё такое неспешное и милое, и эти пироженки и хлебушек, и парочка влюблённых идиотов, и если там вдруг будет поворотный поворот, я, наверное, словлю ошибку системы Но я вообще не против.
А ещё мне так понравилось, чем закончились наблюдашки Нино за Джином (или не закончились?). Джин вообще очень классный, да.

раз два три арта

@темы: смотрю, восторженное, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

Поспал, поел, жив, цел, орёл.

болтовня и цукитен

В две руки мы с Аничкой пытались причесать, мало что изменилось, ну да ладно.
Ей бы лучше подумать о том, чтобы послать меня нахер как можно скорее, а то я как будто безотказную бету себе нашла, не могу нормально выложить, пока она не прочтёт. Но вообще это очень прикольно, когда кто-то читает твой фик, а ты бежишь по документу вперёд него и лихорадочно выискиваешь повторы и прочую шебутню, бгг.
Где-то месяц назад я страдала, что мне не с кем свести Цукишиму, арты пытались соблазнить на кагецуки, но у них ничего не вышло. Но теперь мои глаза открылись, спасибо, тред Про шв ничего не знаю, кагецуки ещё горит, я бы с удовольствием помахала помпонами, но...
А ещё Аничка назвала кодовое слово — цукитен. За що?! Где мне с ними арты искать? Я ж жить не могу без артов, нууу.
господь, как придумывать названия фикам

никак

и ээээ я определенно не папка

Название: ???
Размер: дроббломини, ~1,1к
Фэндом: Haikyuu!!
Пейринг: Кагеяма/Цукишима
Тип: слэш
Рейтинг: PG—14,5
Жанр: романс
Саммари: Это что-то явно большее, чем простая физиология.

Вот чёрт, думает Цукишима. Четвёртый день сборов, Хината раздражает сильнее обычного, Коганегава ему вторит, Куними, единственный спокойный человек во всем этом сборище, не нуждается в общении с ним, а в животе растёт какое-то мерзкое чувство — того и гляди лопнет.
Интересно, думает он, а как там в Токио? Уж всяко уровень повыше, люди посерьёзнее и нет Хинаты. Зато есть Кагеяма.
Кагеяма, умеющий краснеть одними ушами, обессиленно закрывающий глаза, когда просовываешь пальцы ему под футболку.
Интересно, думает Цукишима, Кагеяма спит в комнате один или делит её с кем-то?
Комок в животе пульсирует, и Цукишима считает до десяти. Осталось совсем немного.
Как же он в это вляпался?
Вот чёрт. Чёрт, чёрт.


Это понедельник, и тренировка тянется, как разогретая патока. К концу тренировки Цукишима уже конкретно бесится, и когда Хината с Кагеямой решают задержаться, ему хочется швырнуть в Кагеяму мячом. Они не сказали друг другу ни слова, не обменялись ни единым взглядом, и вот теперь это. Как будто у них нет общего секрета. Как будто Цукишима вовсе себе всё напридумывал.
Почему ему вообще должно быть не плевать?
В клубной комнате он чертыхается сквозь зубы и поворачивается к Дайчи:
— Можете оставить ключи от раздевалки мне. Я собираюсь в библиотеку, закрою за ними.
Дайчи выглядит удивлённым, но в его улыбке облегчение:
— Спасибо, мне страшно отдавать их этим двоим. Выгони их, если сильно задержатся.
— Без проблем.
Он прячет связку в карман, и Ямагучи, когда все остальные прощаются и уходят, спрашивает:
— Ты собираешься в библиотеку?
— Нужно доделать кое-что по японскому.
— Остаться с тобой?
— Нет, всё в порядке.
— Хм, ну... — Ямагучи шнурует кроссовки и выпрямляется, закидывает рюкзак за плечо. — Тогда пока?
— До завтра.
Дверь за Ямагучи закрывается, и Цукишима опускается на корточки, бьется затылком о деревянную перекладину. Что он делает?
Что — удар — он — удар — делает.

В библиотеку он не идет, ему никак нельзя их упустить. За углом спортзала он бросает сумку на землю и садится на неё. Из окна над головой доносятся стук мяча и редкие возгласы, изо рта вырываются облачки пара. Третьегодки говорили, что сегодня обещали снег, да?
Цукишима чувствует себя полным идиотом. Они ведь всегда с Кагеямой почти не разговаривали, даже после того дня, когда...
Тогда они остались в душевой вдвоём, Цукишима смотрел на широкую спину, подтянутые ягодицы и испытывал настоящее бешенство. И черт его знает, как это вылилось в потасовку, а затем в какую-то яростную дрочку прямо под струями воды. И выливалось ещё не раз. Цукишима оправдывал это обычной подростковой озабоченностью и ему было всё равно, как объясняется перед собой Кагеяма.
И вот теперь он сидит и ждёт сам не зная чего на холодной улице, как будто они что-то друг другу должны, как будто они о чём-то договаривались.
Как будто они вообще могли о чём-то договариваться.
У него уже начинают замерзать ноги, когда свет в спортзале наконец гаснет и громкий голос Хинаты раздаётся снаружи. Цукишима медлит еще немного, прежде чем пойти за ними.
Хината вылетает на него, когда он поднимается по лестнице, и Цукишима не даёт ему даже рта раскрыть первому:
— Кагеяма ещё там?
Хината в явном замешательстве, он пожимает плечами:
— Да, он...
— Иди домой.
— Э?!
— Ты слышал? Иди домой. У нас с Кагеямой разговор способных первогодок, а тебе, кажется, надо успеть нормально поужинать?
Хината возмущённо пыхтит, а потом отодвигает его с дороги:
— Да иди ты.
Он скрывается за пролётом, и Цукишима делает глубокий вдох до того, как толкнуть дверь.
Кагеяма стоит посреди комнаты, уже полностью переодетый, спрятанный под слоями одежды.
— Ждал?
— Слышал, как вы ругались.
— Хм.
Цукишима закрывает дверь за собой, прислоняется к ней спиной, скрещивает на груди руки.
— Ты, кажется, меня сегодня избегал?
— Разве?
Кагеяма невозмутим, и Цукишима жалеет, что он не может залезть к нему в голову, вытащить его мысли наружу, узнать, о чём он думает, что он чувствует, испытывает ли он то же, что испытывает сам Цукишима.
Кагеяма невозмутим, и Цукишима спрашивает:
— Ну, как там в Токио? Есть кто-нибудь интересный?
— Я видел второго Маленького Гиганта.
— Хм?
— И один парень сказал, что в игре я послушный, как маленький ребёнок.
Кагеяма невозмутим, и Цукишима бросается в омут с головой:
— О. Тебя это возбудило?
И Кагеяма наконец-то дёргается:
— Чего?
— Ты передёрнул потом на этого парня, когда остался один?
— Ты рехнулся?
— Представлял, как ты отсасываешь ему, как он гладит тебя по голове и зовёт хорошим мальчиком?
Вот теперь Кагеяма в бешенстве, и Цукишима чувствует какое-то извращённое удовольствие, когда он хватает его за грудки, практически бросает в дверь:
— Заткнись! Что ты несёшь?
Он больше ничего не делает, только тяжело дышит, и Цукишима почти смеётся:
— Ну и?
Пальцы на куртке разжимаются, и Цукишима толкает Кагеяму в грудь, чтобы развернуться и самому прижать его к двери. Кагеяма дёргается, и он предупреждающе обхватывает его горло рукой, вклинивает колено между ногами. Под ладонью ощутимо прокатывается кадык, и Кагеяма как-то совсем устало вздыхает:
— Что за хрень?
Цукишима молчит. Его рука на чужом горле обмякает и спускается ниже, пальцы трогают ямку между ключицами, скользят до самого живота.
Кагеяма умеет краснеть одними ушами, когда просовываешь пальцы ему под футболку, и...
Он краснеет и сейчас. У Цукишимы такое чувство, будто он проиграл все национальные разом, даже не начав играть.
Он горбится и упирается лбом в твёрдое плечо. Живот под ладонью вздрагивает, а кожа невероятно горячая.
— Наверное, я просто ревную.
Цукишима не видит лицо Кагеямы и не хочет видеть. Он думает о том, что Кагеяма вот-вот его оттолкнет, и эта мысль сейчас особенно невыносима.
Но Кагеяма замирает, а потом вдруг его глаза оказываются напротив — почти чёрные, удивлённые и почему-то решительные.
Цукишима понимает его намерения всего на миг раньше, чем тот вдруг подаётся вперед:
— Эй, я не хочу с тобой целоваться!
— Заткнись!
Кагеяма вцепляется ему в волосы, давит на затылок, заставляя наклониться, и впечатывается в него ртом, чуть ли не вгрызается зубами в его нижнюю губу.
Это действительно больно, и Цукишима мычит, но Кагеяма уже разжимает зубы, зато пытается засунуть ему в рот язык. Такому напору можно только позавидовать, но Цукишима уже не может сказать, что он против.
На самом деле, признаёт он, он не был против с самого начала. Честно говоря... честно говоря, не иначе как за этим он сюда и шел.
Ширинка неприятно жмёт, и он с шипением ее расстёгивает, задевая рукой пах Кагеямы. Тот вздыхает ему прямо в губы, и Цукишима думает, что он попал. Это что-то явно большее, чем простая физиология, иначе с чего у него так сжимает горло, когда Кагеяма опускает резинку его трусов?
Это что-то сильнее, неправильнее, постыднее, но, думает он, прижимаясь ртом к шее Кагеямы и заглушая рвущийся наружу стон, чёрт возьми — чёрт возьми — настолько приятней.

В этот раз они идут к станции вместе. Кагеяма молчит и шагает чуть-чуть впереди, и когда Цукишима останавливается, чтобы его окликнуть, начинается снег.

@темы: геи, пишу, споконы, haikyuu!!

---

Вау! Когда-то давно, не помню точно когда, я случайно посмотрела одну милейшую короткометражку про девочку-волшебницу Акко и записала её, Акко, в свои вайфу, потому что она прелесть.

гифоньки

Я что-то где-то слышала о том, что по этой короткометражке, возможно, снимут нормальное такое аниме, но почти не поверила. А тут! тут! Туточки! Вышло пока 9 серий, но планируется-то 25, божечки-кошечки, храни меня господь
ахаха, у Акко и Гона из хантера одна сейю

@темы: смотрю, восторженное, на полях

---

сиди, дура, сам открою

Если соулмейт!ау низвести на уровень квантовой механики, натянуть на квантовую запутанность, а самих соулмейтов в какой-то степени приравнять к фотонам, то можно получить такой результат: как только соулмейт-1 узнаёт о существовании своего соулмейта, соулмейт-2 умирает.
Я думаю об этом весь день, и мне очень грустно.

спойлер

Конечно, это бред, но никто не запретит мне фантазировать.

@темы: на полях, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

Наконец догнала онгоинг, вся прям под впечатлениями!
и в жуткой печали, у меня главы кончились

воплиорыскринысумбур

Я давно не читала хк, а тут вдруг всё и сразу, и я чуть не захлебнулась любовью к ним. Мои хорошие, милые мальчики, я по вам очень скучала, вы такие балбесы :3

вот оно какое наше лето

Важно! Я, кажется, реабилитировала в своих глазах цукияму. Ну, не в плане пейринга, но в плане отношений точно, а то мне всё казалось, что там какое-то неосознанное подавление, ан нет, Цукки очень мил с Ямагучи! И улыбается с ним, и шутит без подколов, и поддерживает. А Ямагучи его вовсе не боится, потому что, блин, они друзья. Так здорово.
Хотя, наверное, подавление и было когда-то, но сейчас они оба изменились.

мальчики общаются

А! Я словила диссонанс и всё ещё в непонятках. С каких это пор Кагеяма, эээ, коммуникабельный и социально адаптированный? Човаще? Я что, настолько не улавливаю канон? Или Дайчи по голове мячом попало? Тот же брокколиголовый сам потом говорит, что с Кагеямой поладить сложно. Короче, яннп.
Ну так вот. Я, в принципе, понимаю, почему Хинату никуда не позвали, он без Кагеямы не самый ценный игрок, но... Хинааатаааа, бака, я в тебе и не сомневалась Кто ещё мог бы явиться без приглашения. Надо было сразу в Токио ехать, ну! Я, правда, надеялась, что под конец ему всё-таки дадут сыграть, ну да ладно.
Тренер Шираторизавы мне прям в кокоро бьёт, зрелый мужик с давно устоявшимися взглядами на "вот в чём сила, брат", а тут ему какой-то мелкий шаблоны рвёт! Не знаю, может, я неправильно понимаю его действия, но ещё с отборочных и его флэшбека он мне как-то очень прям симпатичен. И вроде верить в Хинату (и себя) не хочет, и всё же верит, и прям блин вообще вау.


Ну, и я вечно западаю не на тех Ох, за эти глаза Калым отдам.

глаза дороже чем Калым

Он мне сначала показался немножко мутным, но потом как начал вещать в лучших традициях радостных придурков, так я фсе, я влюбилась Славный-славный-славный мальчик, очень мне нравится.
(Почему не на тех? — спросите вы, а я вам отвечу, что фандому явно полюбились Сакуса и Мия, а это значит, что с Хошиуми тех же артов я много не увижу Хотя черт его знает, может, его как-нибудь ещё раскроют, и он ворвётся в списки популярных.)

цыпленок-Коурай

Но Мия красивый, да. И Сакуса тоже. Такие кудряшки *-*

Мия

И господигосподигосподи, зачем Ушивака читает о креме для шелковистой и гладкой кожи без волос Зачем он тебе? Что ты планируешь с ним делать? Ты это для себя информацию черпаешь или для Гошики? Блин, везде гладенький Ушивака с кожей нежной, как попка младенца. Уносите меня.

Ушиваке не хватает ненависти гладкости

(Кстати, ещё я поняла, что споконные тюлени какие-то неправильные тюлени, правильные тюлени выглядят так )

правильные тюлени

И ура, наконец-то Фурудате додал взаимодействия с внешним миром! Недавно с Аничкой страдали, что в хк почти все (почти!) какие-то сферические школьники в вакууме, ни друзей за пределами команды, ни родителей, ничего, а тут и какой-то Аччан появился, и мама Хинаты (это они с сестрой в папку такие рыжие, что ли? :3), и третьегодки и первогодки (ну, опустим то, что Кагеяма баааака и слился) вот в храм на новый год пошли! Очень здорово, мне этого жутко не хватало. А то у Хинаты там 900+ смс, а от кого — фиг поймёшь, не Кенма же ему там строчит постоянно. (Хотя было бы забавно )

Вот, а ещё я хочухочухочу услышать, какую музыку подберут ребяткам в аниме на видео-монтаж! Хочу эпичности, уф-уф Чтоб прям на Нишиное лютый блэцк-метал долбил, да. А у Асахи ост из май литтл пони.

И да! Шимизу! Шимизууууу! Да я орала на весь дом, как последний дебил А потом чуть не зарыдала от переизбытка чувств. А потом снова орала. Вот помню кто-то жаловался, что, мол, чего её так любят, она ж ничего особенного не делает, а вот и нифига. Я её всегда любила, а теперь рядом с Ноей и Танакой слюни пускаю, хе-хе.

Шимизу бегун

Ну а напоследок я просто в очередной раз признаюсь в любви к Ямагучи. Такой искренний, независтливый, хорошенький котик, авввв, я прям обожаю его, закомфортила бы до смерти Q__Q


Ну а теперь таки пойду страдать, не люблю я всё-таки онгоинги, мне ж всего и сразу хочется

@темы: споконы, haikyuu!!, восторженное

---

от нас для вас

— Послушай, рыба моя, — обратился ко мне мозг так обыденно, будто голоса в голове это самое обычное явление на всём свете. — Послушай, ты не писала почти год, а потом разродилась каким-то безысходным ангстом, послушай, так нельзя, так дела не делаются, рыба. Давай нормально, бахни что-нибудь этакое!
Я согласно покивала и бахнула.

Аничка!
Я тебе обещала, дразнила и не дарила, потому что не могла дописать, но я взяла себя в свои скользкие плавники и ПРЕВОЗМОГЛА. Это маленький, глупый и флаффный фичок, но от всей моей рыбьей необъятной души, так что держи и не жалуйся! Вот!

Название: Букет из иголо ежа
Размер: миник, но даже больше 1к, вот так-то
Фэндом: Harry Potter
Пейринг: флинтвуд
Тип: слэш
Рейтинг: детский
Жанр: флафф, романс, хьюмор
Предупреждения: флинтвуды очень хотели измениться за лето, но я честно пыталась с ними бороться
Саммари: Оливеру шестнадцать лет и он влюблён.

— Тролль. Тролль дурацкий.
Оливеру шестнадцать лет и он влюблён. И всё бы ничего, но его любовь сидит на нём верхом, зло смотрит в лицо и держит на весу напряжённый кулак. Кулаки у этой любви, что пудовые гири, и если одна такая свалится Оливеру на лицо, ему, само собой, не поздоровится, но что уж тут поделаешь? Было бы, конечно, проще, будь Флинт девчонкой и с косичками, но Флинт не девчонка, а на голове у него короткий жёсткий ёжик, и Оливер нервно ёрзает. Будь Флинт кем угодно другим, Оливер бы давно его сбросил или хотя бы попытался, но он тот, кто есть, и единственное, что Оливер мог бы ему сказать: «Пожалуйста, сиди на мне ещё», но это, конечно, совсем не то, что Флинт готов услышать.
Вокруг них собрался кружок из однокурсников, кто улюлюкает, а кто просит прекратить, потому что скоро урок, и если их застукают, попадёт обязательно всем. Оливеру, конечно, наплевать. Ему хорошо, потому что Флинт медлит, сверлит его глазами, а его кулак всё ещё в воздухе.
— Ну, ну, — наконец не выносит кто-то, Флинта с него стаскивают, и Оливер еле удерживает себя от того, чтобы вцепиться в подол его мантии.
Он встаёт, посмеивается, трёт шею и не смотрит, не смотрит, не смотрит. Ну, разве только чуть-чуть, одним глазком — на хмурое лицо, сжатые губы, нервные плечи. Такие широкие, что даже Оливер, который сам телосложения не самого хрупкого, рядом с ним выглядит если не тростиночкой, то стройным поленышком.
У Флинта маленькие глаза, широкий нос и жёсткие скулы, и это всё хочется трогать и, может быть, даже целовать, но Оливер фыркает, потому что это какой-то вздор и Флинт бы никогда не дал ему сделать ничего подобного.
— Дур-рак ты, Вуд, — полушипят-полурычат ему в спину, и он не сразу отражает, что это голос Флинта.
Он молчит и кивает, ему нечего сказать: всё так и есть, он дурак. Дур-рак — с раскатистой, разочарованной «р» в самой серёдке.

Мама пишет ему письма — плохие и разные, обиженные и злые, просящие и ругающие, но Оливер всё равно шлёт в ответ неизменное: «Нет, мам, я останусь в Хогвартсе». Мама пишет: Оливер, мы хотели съездить на море, и навестить бабушку, и провести время с семьёй, Оливер, ну как же так? И Оливер отвечает: извини.
Дело в том, что он видел что-то странное, и теперь у него дела — самые важные в его жизни.
Четыре дня назад он шёл — а точнее полз, пробирался, пробивался через сугробы, наметённые до пояса в одну ночь, — к сараю с мётлами, а потом запутался в ногах и упал лицом в снег. Когда он поднял голову, отплёвываясь от холода, перед ним сидел огромный ёж. Ёж тут же сморщил нос, превратился во Флинта, сказал голосом Флинта «Твою мать», затем снова открыл рот, поднял палец, но так ничего больше и не произнёс. Флинт ещё постоял, и когда у него, кажется, дёрнулся глаз, он молча развернулся и ушёл — так быстро, как будто Оливер бросился бы его догонять. А Оливер бы не бросился, потому что не смог, он даже встать не сразу смог — руки и ноги как будто поменялись местами, и он не сразу понял, как правильно ими управлять.
— Вот дела, — сказал он вслух и посмотрел на поле.
Кольца были на месте, и трибуны были на месте, и всё поле было засыпано снегом, потому что на дворе зима и всё идёт своим чередом. Только вот с Флинтом что-то совсем не так.

Все четыре дня Флинт на Оливера не смотрит и обходит его по большой дуге.
Сам Оливер к нему тоже не приближается, хотя и очень хочется.
Мысли его отдают откровенным бредом. Он думает: наверное, живот у Флинта-ежа чертовски мягкий. Он думает: как же забавно бы Флинт-ёж перебирал лапками, если перевернуть его на спину. Усы Флинта-ежа наверняка щекотно бы скользили по щекам, если поднести его морду к лицу, — думает он.
Ещё он думает, какое лицо станет у Флинта, если Оливер поделится с ним этим. Наверное, покажет эти свои большие зубы, выкатит глаза, сожмёт кулаки так, что останется только бежать.
Я безнадёжный идиот, вздыхает Оливер, когда на пятый день всё-таки подходит к столу Слизерина.
Он даже рта раскрыть не успевает, как Флинт утаскивает его из зала чуть ли не за шкирку.
Глупый, глупый Флинт, умиляется Оливер, покорно перебирая ногами. Неужели думал, что он завопит посреди зала, какой Флинт маленький, трогательный ёжик?
Ну, допустим, не такой уж и маленький, но что трогательный — это точно.
Они останавливаются только в пустом, пыльном классе, и Оливер даже не знает, что сказать. Он чувствует себя полным психом, потому что придурковатая улыбочка так и лезет ему на лицо.
Флинт фыркает как-то совсем по-ежиному, так что тут уже Оливер не удерживается:
— Флинт, ну как же так?
И ржёт как самый настоящий придурок, с заиканием и придыханием.
— Заткнись, ты, идиот!
Ему отвешивают очень даже ощутимый подзатыльник, но становится только смешнее, и его припирают к стенке, закрывают рот обеими руками.
Оливер готов поклясться, что кончики ушей у Флинта немного поалели.
Ему Флинта даже жалко. Вот стоит он, проедает насквозь злыми глазами, а сделать ничего, в общем-то, не может. Не убьёт же, в самом деле?
Но оказывается, что Флинту и делать-то особо ничего не надо, чтобы сердце у Оливеро заполошилось так, будто пытается отбить своё за последние три секунды жизни. Ему всего-то надо наклониться, прищуриться, убрать наконец ладони и ткнуться в губы Оливеру коротеньким, смешным каким-то поцелуем.
Флинт, ты всё-таки балда, одурело думает Оливер. Шантаж на шантаж неплохая уловка, но как же ты собираешься выставить меня геем, если сам в этом участвуешь?
А Флинт хмурится и чего-то ждёт, выпячивая вперёд подбородок.
Оливер не сразу вспоминает, зачем ему нужен язык, но наконец ляпает:
— Из меня плохая ежиха.
И тут же получает тычок под рёбра, какой-то обиженный взгляд и ветерок в лицо — это Флинт отворачивается так резко, что воздух вокруг него взметается, как пыль под ногами.
Оливер ничего не может с собой поделать и смеётся, смеётся даже тогда, когда срывается за Флинтом и хватается за его большие руки, пытаясь остановить.
— Флинт, Флинт, подожди, ну что это было, ну Фли-и-инт, — хохочет он, пока Флинт прёт вперёд как упрямый носорог. — Да Флинт же!
— Отцепись ты! — Флинт дёргается так, что Оливера бросает ему на спину, прямо носом на твёрдое, и у него на глазах выступают слёзы от внезапной боли и смеха.
— Больно, — доверительно сообщает он повернувшемуся Флинту.
Тот немного мнётся, а потом берёт лицо Оливера в ладони, поднимает выше и сосредоточенно пялится ему на нос. Оливеру уже даже не смешно, издевается это ежиное недоразумение, что ли?
Большие пальцы прижимаются к его губам, и он прикусывает шероховатую, солёную кожу, трогает её языком.
Флинт смотрит на него как-то совсем уж испугано. Зрачки в маленьких глазах сужаются и расширяются, брови взлетают чуть не до макушки.
А потом суёт палец ещё глубже в рот, чуть ли не до основания, мнёт язык твёрдой подушечкой.
Оливер совсем теряет связь с реальностью.
Вот они стоят посреди коридора, где в любой момент может кто-нибудь пойти, и Флинт сует палец ему в рот.
Приехали, думает он. И ещё думает: у меня сейчас встанет.
Он отскакивает от Флинта на добрых два шага, многозначительно мычит, а потом сбегает, потому что ну в самом деле, что ему делать со стояком на глазах у всей школы?

А потом, уже после каникул и нелепых и псевдослучайных обжиманий с Флинтом по углам, на истории магии он рисует на обрывке пергамента шевелящего усами ежа и посылает его самолётиком к Флинту.
Ответ прилетает почти к сразу: "Иди под хвост гиппогрифу!" — скалятся на него кривоватые буквы, а Оливер думает: вот уж нет уж. Теперь ты, Флинт, ни за что от меня не отвертишься.
И прячет записку в учебник — ко всем остальным.

@темы: геи, пишу, гарри потёр и натёр дыру

---

что ж вы так убиваетесь, вы же так не убьётесь

мамочки, я больной, нахуй
никто не выжил, никто не умер
senpai, notice me

А вы не ждали нас, а мы приперлися и принесли ойкаге. Сижу я тут такая, сижу и выгляжу как на этой картинке:

тык

У меня плохо с названиями, поэтому я ткнула в заголовок название песни, с которой сроднилась, пока писала, ой.

ещё немного про писульки

Я вот переписывала этот фик три раза, и только к третьему поняла, что надо прекращать себя мучить. Меня всегда бесило, что я не могу в последовательность повествования, в нормальный темп, в охваченность мира, мне всегда хочется, чтоб мои герои были на грани, выглядели так, будто им поможет только психотерапевт или эвтаназия, потому что нельзя быть такими зацикленными; чтоб в тексте были только персонажи, их эмоции и ничего лишнего.
Мне казалось, что это плохо. Такое у меня кочует из фика в фик, а кому нужна однообразность?
Но вот я поняла, что это, ну, это просто фики. Не получается по-другому — ну так и ладно, пиши, как нравится, потому что это за фик, если он даже автору не доставляет?
Поэтому прекрати себя изводить, прекрати давить те слова, которые не идут сами собой. Ты получила удовольствие, а в том и суть. Расслабься.

Название: Are you happy now?
Размер: мини, слегка больше 2,5к слов
Фэндом: Haikyuu!!
Пейринг/Персонажи: Ойкава|Кагеяма
Тип: это не слэш и даже не преслэш, но и не джен, я не знаю, что это
Рейтинг: G
Жанр: анздболь, драма
Предупреждения: японский хэппи энд и оос! я предупредила!
Саммари: Тобио встречает Ойкаву спустя два с лишним года на тренировочном матче. Лучше бы не встречал.

Ойкава подпрыгивает, изгибается луком и выбрасывает руку вперёд: бьёт по мячу, вдавливает его на другой стороне площадки.
Красиво, — думает Тобио и отвешивает себе мысленные пощечины.
Хватит, хватит, хватит, они же это уже проходили, ничего не вышло, финиш, Ойкава его не выносит.
И зачем тогда он смотрит на него, задерживает дыхание, всё ещё на что-то надеется?

Он поджидает их после матча, толкает какую-то речь.
Тобио почти не разбирает слов.
— Жду не дождусь увидеть, что вы предпримите.
Ойкава поворачивается, светит самодовольной улыбкой, светится сам, как будто он какая-нибудь лампочка.
Сжать её в руке, сдавить, чтоб осколки полетели во все стороны, и пусть ладонь в кровь, это не важно. Просто пусть прекратит.
— Ойкава-сан!
Тобио кричит и замирает. Зачем он окликнул?
Ойкава удивлён, удивлена команда, а он сжимает кулаки, впивается ногтями в ладони:
— Подождите, мне надо с вами поговорить.
Ему вовсе не надо с ним говорить, ему нечего сказать, он бы предпочёл сбежать и никогда больше не видеть этого лица.
Ну почему, почему? Они столько времени не виделись, он уже успел поверить, что всё прошло, но нет же, вот он здесь, этот Ойкава, и Тобио снова не может его отпустить.
Ойкава ухмыляется. Надевает эту свою мерзкую улыбочку, взять бы и стереть — да хоть волейбольным мячом.
Отступать уже некуда. Некуда, некуда. Так и будешь ходить кругами и квадратами. Примагниченный к рельсам вагон, не поспевающий за основным составом.
Тобио смотрит на команду и ему хочется извиняться, но он говорит:
— Я сам доберусь.
Дайчи неуверенно пожимает плечами, с сомнением озирается на Ойкаву, Хината делает страшные глаза, но никто не протестует, они желают ему удачи и уходят.
Тобио чувствует себя покинутым. Ну отчего, отчего ему не запретили остаться? Что ему сейчас делать?
— Что ты хотел сказать? — Ойкава глядит насмешливо. Мышцы ему на лице свело, что ли?
— Я…
Тобио жмурится и сжимает губы. Да что он может сказать?
Ойкава вздыхает так, как мог бы вздыхать самый уставший человек на свете:
— Хочешь пройтись?
Он не хочет. Он хочет провалиться под землю, сесть в самолёт и улететь в Австралию, сломать себе шею, запнувшись на ровном асфальте. Что угодно, лишь бы Ойкава перестал делать вид, что ему весело.
Ему вовсе не весело, он ненавидит его от всей души, Тобио же это знает.
Но он всё равно идёт за Ойкавой вдоль школьного забора. Ноги отлиты из свинца, и он идёт так, как будто пытается шагать по дну океана.
— А ты нравишься своей команде. Даже обидно как-то, — вдруг говорит Ойкава, когда они проходят пару кварталов. — И этот коротышка…
— Хината.
— Верно, Хината. Удивительно, как он поспевает за твоими пасами. Но идиот он тот ещё, это у вас общее.
Тобио искоса смотрит на криво улыбающегося Ойкаву. О чём он думает? Что происходит в его голове? Ему никогда этого не узнать.
Он не хочет этого знать.
— Это вы говорите?
— Ты отвратительный кохай, Тобио-чан! — тянет Ойкава, и Тобио хочется вцепиться ему в горло, выдавить его насмешливость без остатка.
Хватит, хватит играть, перед кем ты рисуешься, накричи, прогони меня, я же всё понимаю, я знаю, чего тебе хочется!
Но Ойкава не прогоняет, идёт чуть впереди и вдруг бросает — жёстко, резко, бьёт как хлыстом:
— Никогда не хотел быть твоим семпаем.
Лучше бы и не был, — думает Тобио. Лучше бы я никогда тебя не встречал.
Ойкава больше не улыбается, смотрит под ноги и молчит, мешая мысли в своей голове. Адская бетономешалка.
Собственные мысли представляются Тобио взбесившимся асфальтоукладчиком.

— Хочешь мороженого?
Ойкава останавливается перед входом в маленькую кофейню и не ждёт ответа, открывает стеклянную дверь, оглядывается так, будто Тобио мог бы сбежать.
Тобио бы не смог. Он ловит эти взгляды, как давно засохшая губка, впитывает слова и голос, тянется за раздражающей улыбкой, следует как клубок за ниткой в чьих-то вяжущих руках.
Что можно из них связать, кроме удавки, которую он сам накинет себе на шею?

В кофейне тесно и шумно. Перед Тобио тает шоколадное мороженое, усыпанное орехами, политое клубничным топпингом. Это должно быть так сладко, что непременно заноют зубы.
За два столика от них хихикают старшеклассницы и поглядывают на Ойкаву — Тобио злится, представляя, как с любой из них Ойкава будет вести себя в тысячу раз лучше, чем с ним.
Ойкава снова выглядит беззаботным, он отпивает из своей чашки кофе и оглядывается по сторонам, светит своей улыбкой направо и налево, как будто мир только и создавался для того, чтобы он мог улыбаться.
Тобио ни за что не мог с этим согласиться. Мир для того, чтобы можно было видеть маму, встречающую его у ворот младшей школы, и чтобы можно было ощутить тяжесть мяча на ладонях и почувствовать восторг от посланного точного паса, и чтобы можно было прийти после тренировки вечером домой, лечь в кровать и перед сном ещё подумать о том, что будет на завтрашней тренировке.
Ойкаве на это плевать. Он улыбается, и Тобио не может на него не смотреть.
В этом должен быть какой-то секрет. Человек не может быть всем доволен просто так, Ойкава его разыгрывает, делает вид, что у него всё хорошо, издевается над ним.
Ойкава удерживает его взгляд, и Тобио подскакивает с места:
— Мне нужно в туалет.
На самом деле, единственное, что ему нужно — возможность отказаться от лишних эмоций. Насколько проще бы было тогда жить.
Он смотрит на себя в зеркало и не знает, зачем это затеял. Ну вот стоит он, понял уже, что никуда ему не деться, он как на привязи, ну и что ему делать дальше?
Он едва находит в себе силы, чтобы вернуться в зал, но Ойкавы за столиком уже нет. Тобио садится; мороженое в креманке теперь похоже на плохо взбитый молочный коктейль.
А чего он ждал? Что Ойкава будет ждать его вечно? С чего бы ему это делать?
— Тобио-чан!
Он видит блюдце с пирожным, руки Ойкавы, самого Ойкаву; воздух нагревается вокруг него.
Пирожное воздушное, огромное, белое, наверное, приторное, как чистый сахар, и Ойкава говорит:
— Хочешь попробовать?
Тобио ненавидит его в этот момент.
Глаза у него сейчас совершенно непонятные, даже если бы Ойкава озвучил свои мысли вслух, Тобио всё равно бы ничего не понял.
Он склоняется ниже, выхватывает вилку из чужих рук и зацепляет кусочек торта.
— Ну как? — Ойкава, кажется, даже не моргает.
— Сладкое.
Ойкава щурится, улыбается совсем уж неприятно, швыряет слова как камни:
— Бесишь меня.
Он встаёт и уходит, на этот раз ни разу не оглянувшись.
Тобио не провожает глазами его спину. Он всё ещё держит вилку в руке, и внутри у него ворочается чёрная дыра.



Он выдерживает всего неделю.
Тобио стоит у ворот Сэйджо и сам не знает, чего ждёт. Он уговаривает себя уйти, убежать, пока не стало поздно, но уже врос ногами в землю, и если… если… тогда он, наверное, останется здесь стоять до самого утра.
Он не хочет понимать, почему его тянет как магнитом. Он гонит от себя мысль, что как только он оказывается рядом, магнит становится обратным и отталкивает его прочь.
— Кагеяма?
Иваизуми Хаджиме останавливается перед ним и смотрит так, будто Тобио — самый неуместный объект в его окружении. В спину ему влетает Ойкава.
— Придурок, — шипит Иваизуми, отталкивая Ойкаву от себя и растирая плечо.
— Прости-прости! — Ойкава запускает руку в волосы и выглядывает из-за него:
— Что такое, Ива-чан? Ты так внезапно… о.
Он выглядит таким заинтересованным, как будто ему действительно есть дело.
— У тебя здесь друзья, Тобио-чан? Ну, тогда удачи. До встречи!
Он сверкает улыбкой и бодро уходит прочь. Иваизуми дёргает бровью и отправляется следом.
Тобио опускает глаза и радуется тому, как же ему повезло. Ойкава ушёл, ему не нужно будет проходить эту пытку снова.
На голову ложится рука, и он отшатывается, сбрасывая ладонь.
Ойкава стоит перед ним как ни в чём не бывало.
— Гляди, ещё немного и меня перерастёшь. Засранец.
Тобио хмуро наблюдает за ним исподлобья, а Ойкава опять смотрит с этим странным выражением:
— Тебе понравилось мороженое? Хочешь ещё?
Тобио думает, что это какое-то безумие. Если он сошёл с ума, то почему хотя бы Ойкава это не прекратит?
В этот раз Ойкава не медлит, сразу направляется в сторону кофейни, и Тобио отстаёт от него намного сильнее, чем на прошлой неделе. Ойкава оборачивается так часто, что ему бы проще было идти спиной вперёд.
Неужели всё ещё думает, что Тобио может сбежать? Сейчас, когда сам пришёл сюда?
Это безумие. Это точно безумие. И Ойкава, кажется, свихнулся вместе с ним.
Девушки за его спиной снова шепчутся, прикрывая рты руками, Тобио сверлит их взглядом, но на него никто не обращает внимания, кроме самого Ойкавы.
Он поворачивает голову в ту же сторону и склоняется к нему ближе:
— Кто-то понравился? Хочешь, я вас познакомлю, вы начнёте встречаться, поженитесь, а ты меня потом до конца жизни будешь звать самым лучшим на свете семпаем?
— Да кто на такое согласится!
Тобио откидывается на стуле и скрещивает руки на груди. Мороженое перед ним снова тает.
Дурацкое мороженое. Дурацкий Ойкава. Тобио ненавидит себя больше всех на свете за то, что сидит здесь.
Но он всё ещё не может уйти.

Они так и продолжают иногда встречаться: после тренировок или в выходные, когда Тобио не может себя заставить остаться дома. Они почти не разговаривают и редко смотрят друг на друга. Они, конечно, не друзья. Тобио не знает его номера телефона и электронного адреса, он ни за что бы не согласился провести с ним уикэнд в игровых автоматах или у моря. Они просто сидят напротив, и тишина трещит между ними, как небо во время грозы, пока Ойкава однажды не говорит:
— Что мне сделать, чтобы перестать чувствовать себя таким виноватым?
Именно тогда Тобио наконец сбегает. Он вскакивает из-за стола, чуть ли его не роняя, у него в груди остаётся так мало воздуха, что он боится задохнуться.
Это уже слишком. Всё не должно было обернуться так. И Ойкава точно не имеет права так над ним издеваться.
Он смотрит ему в глаза секунду-другую, а Ойкава молчит и даже не улыбается. Лицо у него — как маска театра Но. Бледное, безэмоциональное, красивое.
Это действительно невыносимо, и он бежит, бежит, не имея смелости оглянуться.

Тобио устал, выдохся. Эмоций слишком много для него одного, их количество причиняет ему боль, и он не думает, не может думать об Ойкаве, но когда они проигрывают Сэйджо и вся команда оплакивает поражение, он оплакивает ещё и свой личный провал.
Ему плохо рядом с ним, после каждой встречи он чувствует себя опустошенным, но всё же, всё же…
Когда он ловит на себе случайный взгляд Ойкавы, и когда тот стоит за сеткой, не высокий, но такой подавляющий, и когда он переглядывается с Иваизуми или Киндаичи, Тобио не может, не может, не может не думать о том, как всё было бы, если бы Ойкава относился к нему как к другим людям. Ведь он хорошо общается со своей командой, так почему именно Тобио стал этим нежелательным человеком?
Обида затопляет его, злость на себя за то, что не может отпустить эту обиду, приводит в отчаяние. Даже в Японии людей больше, чем Тобио может себе представить, так почему именно его признания он так хочет, если ему столько раз отказали?
Это бред, безумие, Тобио знает это, но всё-таки… Всё-таки.

Поэтому, когда они выигрывают у Сэйджо в весенних отборочных, он ищет его, чтобы увидеть, чтобы убедиться… Наверное, убедиться в том, что с ним всё в порядке. Ему просто хочется это знать.
Тобио находит Ойкаву у питьевого фонтанчика: с его влажных волос срываются капли, и умывается он так, будто пытается утопиться в этой тонкой струе.
— Ойкава-сан.
Он не выпрямляется. Замирает с набранной в ладони водой и вздыхает так глубоко, что плечи его раздаются чуть ли не в два раза.
— Ойкава-сан, я…
Ойкава резко поворачивается к нему, и в глазах у него такая жгучая злость, что Тобио становится страшно. Он помнит, помнит этот взгляд, он видел его раньше и больше не хочет видеть никогда.
Тобио почти успевает уйти, когда Ойкава вдруг оглядывается, а потом толкает его к стене, нависает, вода с его упёртой в стену руки капает Тобио на футболку, и его сбитое дыхание напоминает всхлипы грохочущей под ливнем крыши.
У него страшные глаза. У него действительно страшные глаза.
— Доволен теперь? Выиграл, посмеяться пришёл?
Тобио мотает головой, но Ойкава вряд ли его видит.
— Нравится надо мной смеяться? Смотрите, этот идиот думает, что у него всё получится без всяких талантов, что он всего достигнет простыми тренировками! Смешно тебе? Думаешь, это правда смешно?
Ойкава кричит, и Тобио кажется, будто сам он вот-вот заревёт. Разве это не Ойкава смеялся над ним всё это время, разве это не Тобио невыносимо настолько, что хочется закричать так, чтобы весь мир к чертям оглох?
Я не сделал ничего плохого, — по-детски уговаривает себя Тобио, — я не сделал ничего настолько плохого, чтобы чувствовать сейчас такую вину.
Я этого не заслужил.
Но Ойкава кричит, и Тобио смаргивает как можно чаще.
Ойкава неожиданно замолкает. Он отступает на шаг, качает головой, улыбается совсем уж жутко:
— Смейся-смейся. Всё равно у тебя не получится посмеяться надо мной лучше, чем посмеялся над собой я.
Тобио не замечает, как Ойкава уходит. Он сползает по стене на корточки, плечо у него такое мокрое, что, кажется, намочило щёки.
Он не плачет. Он запрещает себе плакать.


Тобио больше не ищет встречи. У него нет сил испытывать что-нибудь кроме звенящей обиды, щекочущей горло.
Ойкава остался позади, отголоском невыносимой боли, но всё-таки позади. И Тобио никто не может запретить обижаться, потому что он больше не ищёт встречи, ничем не напоминает о себе и сам не вспоминает, потому что с него уже хватит.
Но встречи ищет Ойкава.
— Тобио, — зовёт он, стоящий в тени высокого забора.
Тобио видел его, сидящего на трибунах с Иваизуми, его пробирала дрожь, когда он думал, как его взгляд скользит по нему, он чувствовал себя на площадке практически голым.
И теперь он стоит там и зовёт его.
Тобио делает шаг к автобусу, к относительному спокойствию, к сонной духоте салона, к надежде на спасение, но…
— Пожалуйста!
Он смотрит на Карасуно. Хината цепляется за взбудораженного победой Танаку с выражением абсолютного счастья на лице, Сугавара смеётся так, будто вот-вот снова заплачет, Дайчи стоит над всем этим с какой-то откровенно отеческой улыбкой, Ямагучи что-то тихо говорит сосредоточенному Цукишиме…
Тобио отворачивается и идёт к Ойкаве. Каждый шаг даётся ему с таким трудом, как будто он идёт по колено в жидком бетоне.
— Кагеяма-кун?
Такеда-сенсей, выходящий из дверей спортзала, изумлённо останавливается.
— Не беспокойтесь, я посажу своего кохая на поезд.
Ойкава улыбается. В этот момент Тобио особенно ясно понимает, насколько неискренняя эта улыбка.
Учитель, хоть и весьма неохотно, соглашается, и Тобио хоронит свою последнюю надежду на возможность спастись.
Когда автобус наконец отъезжает, Ойкава говорит:
— Ты можешь… можешь пойти со мной?
Тобио пожимает плечами. Вопрос звучит как-то странно.
Вот теперь он действительно ощущает себя выжатым до последней капли.
Ойкава ведёт его в какой-то парк,садится напротив фонтана, и Тобио приходится сесть рядом.
Капли разбиваются о плиты, искрят на солнце, брызги даже долетают до них.
Тобио не знает, зачем Ойкава его позвал, что собирается ему сказать, но чувствует, что у него уже не хватает сил даже бежать.
Он так чертовски устал.
Ойкава смотрит на него, и он снова кажется себе обнажённым. Ну почему именно Ойкава вызывает в нём такие чувства? Это так нечестно, так ужасно нечестно.
Тобио больше не злится и не обижается, он просто больше не может этого делать.
Он пустой. Он оазис, из которого выпили последнюю воду, ему больше нечего стыдиться, его гордость давно захлебнулась в той тесной кофейне, пока он пытался себя убедить, что всё будет в порядке.
Но ничего не будет в порядке. Только не с Ойкавой.
Только не с ним.

Много месяцев спустя и ещё бесконечность Тобио не становится легче.
Ойкава берёт его руку в свои, целует костяшки пальцев, и Тобио смотрит на его ресницы, на бледную кожу, впитывает эту неправильную, невозможную ненависть всем телом. У него такие холодные руки, что губы Ойкавы кажутся раскалённым углём.
Мир Тобио давно сузился до одной маленькой точки, сжался, схлопнулся, и в нём совершенно нечем дышать.
Тобио больно. Тобио никогда в жизни не было настолько больно.
Он сказал бы себе прошлому, достучался до него, отправил бы телеграмму, чтобы тот бежал, бежал не оглядываясь, но он не может набрать в лёгкие достаточно воздуха.
Это безумие, — думает он. Это безумие, и Ойкава давно свихнулся вместе со мной.
Ойкава целует костяшки его пальцев, поднимает голову, и в глазах у него столько ненависти, что Тобио хочется кричать.

@музыка: Oceans Divide - Are You Happy Now

@темы: пишу, споконы, haikyuu!!, всё хорошо, прекрасная маркиза

---

Пыталась проанализировать причину своей неприязни к Ойкаве, и пришла к таким вот мыслям.

рефлексия без "ре"

1) Где-то ниже я писала, что мама — единственный человек, которому я могу всё простить. Но это не так. Я помню все мелкие и крупные обиды, они копятся во мне, как в бездонной свинье-копилке, и иногда высовывают свою жалкую головку. Я не могу её простить за многое, однако я никогда от неё не отвернусь, просто потому что она та, кто сделал для меня так много, сколько не сделал и никогда не сделает кто-либо другой. Возможно, я не умею любить просто так. Возможно, я вообще не умею любить, я умею пользоваться, при этом всегда ощущая надоедливый стыд, и испытывать извращённую в своей нулевой отдаче благодарность, переходящую в больную привязанность.

2) Я умею молча и бездейственно ненавидеть.
Наверное, обида — моё второе имя. Ещё в начальной школе я остро чувствовала свою ненужность, незначительность, даже чуждость. Люди вокруг думали о другом, а если и о том же, то по-другому. Они не принимали меня по многим причинам (ах, эта детская дикая жестокость), а я очень хотела быть принятой.
В тринадцать лет я бросила свой велоклуб. В четырнадцать я написала (оно до сих пор у меня сохранилось) прощающе-прощальное письмо, где я отпускала своим клубным товарищам все обиды и всё такое. Но даже сейчас, почти семь лет спустя, видя кого-то их них на улице, я ощущаю страх и неприятие. Я не хочу с ними здороваться и даже встречаться взглядами. Я не хочу, чтобы они здоровались.
И они не здороваются.
Когда я занималась этой клубной деятельностью, у меня были те, кого я тогда могла назвать друзьями, но всё же было больше тех, кого я боялась из-за их враждебного отношения ко мне. Почему они не любили меня? Я честно не знаю. Может быть, я была настолько токсичной в их восприятии. Помню случай, я сидела у Ю. на кухне и пила чай, а она рассказывала мне, как В. меня ненавидит. Причин не называлось. Может быть, мои враги умели ненавидеть без причин.
В Ойкаве я слышу отголосок этих своих "врагов", а в Кагеяме вижу себя. И не могу простить.
В двенадцать и в четырнадцать лет мне казалось, что я по крайне мере умею не держать обиду. Я говорила себе, что люди разные, что если вот этот человек слишком шумный и надоедливый, мне необязательно с ним общаться, но я и не имею права относиться к нему плохо просто так. И если Ойкава этого не может... Нельзя быть хуже меня. Если кажется, что можно, то этот человек просто мудак.
С детства и по сей момент я сохранила удивительную способность любить людей как данность, и в двенадцать я часто представляла, как мы с В. и со всей её шайкой-лейкой подружимся и будем гулять вместе, а не просто рядом. (К слову говоря, у тех, кто остался заниматься в велошколе, через два-три года всё так и случилось. Не разлей вода и всё такое.)
А мне до сих пор снятся сны о том времени. Что я снова там. Что я снова испытываю то радость, то страх, то эту отвратительную ненужность.

3) Моё одиночество сидит где-то глубже, чем просто в мозге. Где-то в самих нервах, в самих мышцах и костях, несётся по венам.
Меня окружает множество людей, и многие из них говорят, что они меня любят, ждут, радуются за меня, чувствуют необходимость во мне. Не знаю, когда именно я стала воспринимать это как некую необходимую для общего выживания игру. Ты можешь называть меня другом, но подумай сам, прихожусь ли я тебе им? И я действительно задавала этот вопрос, и мне так и не смогли ясно ответить.
С некоторыми я это не обсуждаю, боясь обидеть. Не все вокруг такие психологические уроды, как я, а чувства людей, которых я считаю хоть сколько-нибудь близкими, я берегу.
И вот в этой каше любви и нужности я особо остро ощущаю свою не_нужность. Я не знаю, откуда это идёт. Но в любой момент дня я отчётливо могу представить, как живёт вот этот близкий человек и не думает, не думает, не думает обо мне. Как он общается с кем-то. Как этот кто-то намного лучше меня.
Сама я всегда думаю о них — о тех, кто общался со мной вчера, и о тех, которых я не видела десять лет. Но почему-то не могу предоставить им право заниматься тем же.

4) Мне нужна помощь.

5) Я не хочу, чтобы мне помогали.

@темы: на полях

---

а мне летать охота

1. Ни разу не риторический вопрос: почему нельзя заниматься всем одновременно?
Отчаянный вопрос: почему я не могу сконцентрироваться на чём-то одном? Как называется эта болезнь?
В детстве мне говорили, что любознательность это хорошо. Скажите мне это ещё раз, и я в вас плюну или расплачусь.
Это же невозможно. Неделю мне интересно одно, следующую неделю мне интересно другое, и пока я занимаюсь этим другим, предыдущее мне интересно куда меньше, и когда через месяц я вспоминаю, что мне это интересно, я уже ничего не помню/теряю все навыки.
Я не досмотрела кучу сериалов и аниме из-за этого. Огромные списки непрочитанных книг и непросмотренных фильмов лежат глыбой на моей совести. Какие-никакие умения рисовать и писать загнулись где-то в канаве. Физика проливает по мне слёзы и уже мало на что надеется. Игры — мёртвый груз в памяти моего ноутбука. Изучение языков... ну, вы уже поняли, да?

Теперь я ударилась в математику и программирование. Без особой надежды жду, что уж в этот-то раз у меня всё получится.

2. Аничка смотрит хайкю. Если она чего-нибудь по нему напишет или даже продолжит писать, я уже знаю, кто станет моим любимым фикрайтером.
Ах да, это нормально, что Ойкава напоминает мне Бьякурана?

3. Если бы я когда-нибудь захотела жениться, я бы женилась на LP. Но: 1) ей за тридцать; 2) она за океаном; 3) у неё есть девушка.
LP прекрасна. Она, понимаете ли, ну, прекрасна она. И моё сердечко разбивается каждый божий день.

@темы: на полях

---

А можно я тут поору насчёт DAI? Никто не против? Нет? Спасибо.
В общем-то, всё можно охарактеризовать одним скрином:

моря-океаны

Начнём с предыстории.
Где-то почти год назад я скачала себе первую и вторую часть драгонаги, потому что у меня тогда начался очередной угар по рпг, а если в рпг можно ещё и с пидорами мутить, это жи вообще огонь! Ну, если вы понимаете о чём я.
Почему-то в первую часть я больше получаса так и не поиграла... почему-то, ну да, кому нужна первая часть, когда во второй несравненный Фенрис, лол. Только вот дело не только и не столько, оказывается, в Фенрисе, потому что вторую часть я так и не прошла, в лор вообще не вникала, и когда я периодически заходила мобов побить, я нифига не могла понять, кто я, что я и что мне надо делать.
Так у меня это всё и пролежало мёртвым грузом полгода. Пока я ВНЕЗАПНО не обнаружила, что на работе есть одна особенная девочка... ну да не суть. Она-то мне и впарила даи. Тут всё и заверте...

Понимаете, тут есть Бык (огромный, крутой, красивый Бык с повязкой на сиськах (спасибо, Крэм)), который говорит такие вот вещи:

моя умница

А ещё есть Дориан, который:

прекрасен как рассвет

А ещё есть редактор, который позволил мне создать вот это существо (мужского, кстати. пола, судя по тому, что с Дорианом мне удалось закрутить):

лицо непорочности

А Аничка сказала, что он воплощение первородного греха. Ну, в общем-то, так и есть.

Балагурит, употребляет, отнимает у подчинённых деньги на завтраки, да ещё и содомит

А ещё тут есть Солас-блестящая-лысина (сука, руку верни), распрекрасная Жозефина с испанским антиванским акцентом, страдающий мальчик Коул, неповторимый Варрик (его опять нельзя романсить, ну чо такое!), цветик-Вив... Здесь столько всего есть, я горю как чучело на Масляницу, и хочу ещё, ещё и ещё.
Awwwww.
А я ведь ещё не сказала про то, что мир огромен, квестов хоть жопой жуй, и хочется, чтоб:

обслужили хорошенько, иххихи

У меня миллион скринов, а я пилю мемасы с собственным Инквизитором и сама с них гогочу. Мне плохо. Мне хорошо. Мне так хорошо, что плохо.
Вот тут красивый скрин, а я пойду залипать дальше.

@темы: геи, восторженное, Dragon Age

---

несказанное, синее, нежное

Псто любви к Есенину — просто так.

Школа подарила мне нелюбовь к русской классической прозе, которую я из себя потихоньку вытравливаю, и огромную любовь к русской поэзии, в частности, к Есенину.
Мы проходили его в девятом, что ли, классе, и в основном это были стихи о природе и России. А я, по счастливой случайности, любившая на уроках литературы забиться в сборники поэзии, стоявшие у нас в шкафах, знала, что Есенин — это далеко не только крестьянский поэт.
Это ещё и какая-то изумительная пронзительность в каждой строчке, больная любовь к жизни из разряда "я люблю тебя, слышишь, жизнь — что ж ты делаешь, сволочь, со мною", это нежность, это парадоксальная светлая безысходность, это глаза на мокром месте, потому что Есенин вот такой, какой он есть.
В русской поэзии не только Есенин умел лезть в душу, конечно. Рождественский, Цветаева, Ахматова, местами Апухтин, Гумилёв в своей увлечённости, Мережковский в своей непроходимой безнадёге, — все они хорошо проходятся по чувствам. Хорошо, да не так.
Ближе к Есенину, как мне кажется и как это ни странно, разве что Маяковский в его не омрачённых Советами стихах со своей громкой, неловкой искренностью. Но только Есенин умел вот так — просто, ненавязчиво, описывая свою боль, свою любовь, своё сожаление и собаку с коровой — вытаскивать душу холодными щипцами, вывешивать на мороз, а тебе уже всё равно не холодно, тебе жарко, и особенно печёт под веками, потому что стокгольмский синдром он такой и есть.
И самое печальное, ребят, вот в чём:

И мне - чем сгнивать на ветках -
Уж лучше сгореть на ветру.

И вот так оно и было. И не важно, почему сложилось всё так, а не иначе, и кто был виноват, и был ли мальчик, но когда я думаю о том, сколько ещё Есенин мог подарить миру себя и не подарил — мне становится грустно.
Потому что Есенин это обнимашки в холодных комнатах, ночёвки в ванне под семью одеялами, тележки с книгами, русый буйный волос, синие глаза, трогательная детскость, подкупающая и влюбляющая. Это Есенин. Есе-енин. Несжатая рожь посреди золотой осени. Жеребёнок, бегущий вслед за стальным конём.
Моя неисчерпаемая нежность.

@темы: восторженное, на полях

---

надежда — мой компас земной

В порыве надежды на возвращение к споконам (на возвращение к фикрайтерству мне, видимо, можно уже и не рассчитывать особо) решила глянуть Юрачку на льду. Oh shit, это так... так... гейско! Я орала тюленем на особо скользких моментах. Не могу сказать, что мне сильно понравилось, но зато я вспомнила, какой любовью пылала к Юзуру Ханю пару лет назад.
В споконы Юрец меня тоже не очень возвратил, да.

Зато я смотрю "Короля льва" и мультсериалы из категории adult swim и радуюсь жизни.

@темы: споконы, на полях